Четверо помогающих: друг, психотерапевт, психиатр, священник

Необходимое предупреждение

Прежде всего необходимо сделать предупреждение, дабы не быть понятым неправильно. Я описываю ту реальность, которая есть у нас сейчас, в России, в конце второго десятилетия XXI века. Я понимаю, что в других странах и других временах все иначе, и у нас когда-нибудь будет, несомненно, по-другому. Однако я описываю то, что есть.

Также я прошу не забывать, что термины, используемые в тексте, достаточно условны, и самой неразумной реакцией может быть бесконечное выяснение их содержания и объяснение, почему они используются неправильно. В тексте я стараюсь объяснять их применение.

Введение

Все мы бываем печальны. Всем бывает нужна помощь в темные часы. Эту помощь можно получать из различных источников, и я насчитал – в той культуре, к которой принадлежу сам, и к которой принадлежит большинство моих читателей – четыре принципиально разных источника поддержки «для впавших в уныние» и потерявших контроль за своим душевным состоянием. Предлагаемые источники разнятся прежде по своему отношению к обращающемуся за помощью человеку и по своим компетенциям.

Это друг, психотерапевт, психиатр и священник. Так как мы строим идеальную теоретическую модель, то примем, что все наши условные герои – личностно зрелы и профессионально состоятельны. Что друг не окажется вдруг, психотерапевт не будет нарушать границ профессиональной этики, психиатр владеет современными методами своей профессии, а священник не строит вокруг себя секту обожателей.

Друг

Автор лучшего определения дружбы мне неизвестен, но звучит оно так: «Друг – тот, кто знает о тебе все и продолжает тебя любить». Личностно и эмоционально близкий человек, готовый ради тебя на жертвы – временем, деньгами, нервами, отношениями, но (в рамках нашего разговора) не обладающий компетенциями специалиста помогающей профессии. Это положение дает серьезные преимущества – например, другу не надо тратить силы и время на установления доверия, дружеское участие не будет воспринято в штыки, а его слова о сочувствии подтверждены делом.

Дружеская поддержка может быть чрезвычайно эффективной, если речь идет о простой нехватке сил, когда обстоятельства жизни оказались слишком тяжелы. Это может быть ситуация неудачи, горя, потери, больших затрат. Момент из разряда «надо это просто пережить», когда для помощи не нужно ничего специально уметь, а надо просто найти достаточно ресурсов. Причем друг, в отличие от профессионала, может, например, ссудить деньгами, пустить к себе пожить, помочь делом, а то и вмешаться в какие-то отношения. Все, что связано с материальной поддержкой, есть прерогатива именно друзей, другие источники предполагают совершенно иные способы помощи.

«Друг подавал мне водку в стакане, друг говорил, что это пройдет», – Высоцкий достаточно точно определил роль друга в тяжелый момент. Через совместный опыт – разговора, пьянки, спорта, досуга, труда, да чего угодно – друг может поместить человека в более широкий и более позитивный контекст по сравнению с тяжелой ситуацией. «Да, у тебя проблема, – скажет друг. – Это очень серьезная проблема, это очень тяжело. Но смотри, у тебя же есть еще я. И вот, я готов нести это бремя с тобой, я не отвернусь от тебя, потому что люблю тебя. Смотри какая жизнь есть вокруг. Ты не одинок, и тебе есть зачем дальше жить». И другу поверят.

Однако у дружеской поддержки есть свои пределы и неустранимые минусы, следующие из самой природы отношений друзей. Друзья взаимозависимы, горе одного отражается на всех – и потому друг всегда, как он ни был умен и жертвенен, находится «внутри» ситуации, не может оценивать ее беспристрастно и не может не думать о последствиях. В центре интересов все-таки не сам по себе пострадавший, а более широкий контекст: а что будет со мной, а что будет с нашим общим делом, с нашей компанией, с нашей дружбой и так далее. Друг допускает эмоции там, где это может быть не на пользу делу. Друзья не ставят границ, и может произойти и вовсе печальное: «затягивание» слишком доверчивого и слабого, не в меру эмпатичного друга в нездоровое состояние, которое принес находящийся в трудной ситуации.

И разве никто не встречался с сюжетом – «Пошел утешить друга, вместе запили на месяц»? Сплошь и рядом с вариациями.

Даже самое искреннее и горячее сопереживание и вложение ресурсов не всегда помогает, в некоторых случаях нужно именно качественно новое осмысление ситуации. Друг может подставить плечо и подержать за руку, если вам стало трудно идти и неприятно жить. Но если вы заблудились, нужен профессиональный проводник. Ибо друг из лучших побуждений может просто заблудиться вместе с вами.

Психотерапевт Марина Филоник обратила внимание: «Пристрастность друга – не единственная проблема, и, может быть, даже не главная, просто есть сферы, где нужна профессиональная помощь. Как со здоровьем – друг может сказать, какой у него есть опыт лечения простуды, и, может быть, этого окажется достаточно. Но если с любыми симптомами обращаться только к другу – это может быть очень опасно».

Даже самый лучший на свете друг, если он не хирург, не сможет вырезать аппендицит.

А также, по словам психолога Натальи Скуратовской, есть случаи, когда дружеская поддержка не помогает в принципе: это неврозы, фобии, разного рода зависимости, личностные кризисы и переоценка ценностей (что нередко связано и со сменой дружеского круга), а также ситуации, когда дружеская поддержка не вполне уместна или создаст проблемы в дальнейшем (ведь с друзьями, в отличие от психотерапевта, не расстаются после решения проблемы, и они не гарантируют конфиденциальности) – к ним относятся, например, семейные кризисы, «порочные влечения», измены – в общем, все то, что человек предпочел бы скрыть, когда кризис будет преодолен.

И поэтому кроме друзей на свете существуют профессионалы помогающих профессий.

Психотерапевт

В определенный момент дружеские объятия перестают работать. Психотерапевт Наталья Скуратовская описывает этот момент так:

– В тех случаях, когда дружеская поддержка дает страдающему человеку необходимый эмоциональный ресурс, есть признаки, указывающие на то, что ее в принципе недостаточно:
– облегчение наступает ненадолго, после чего эмоциональное состояние снова ухудшается;
– обсуждение проблем идет по кругу, не прибавляя ясности относительно того, как их решать;
– накапливаются житейские проблемы: все труднее сосредоточиться на делах, заботиться о своем здоровье и внешнем виде, сложно преодолеть прокрастинацию и откладывание «на завтра»;
– навязчивые мысли о своих проблемах, зацикленность на обиде или самобичевании, «застревание» в переживаниях, эмоциональные срывы, психосоматические расстройства;
– повторяющиеся однотипные травмирующие ситуации (разрыв отношений, проблемы на работе, конфликты);
– постоянная подавленность, тоска, раздражительность, тревожность, страхи;

– ощущение, что живешь не своей жизнью, хроническое психическое и физическое утомление, угасание желаний, стремлений, эмоций.

Возможно, вы чего-то важного не осознаете, не можете справиться с какими-то чувствами или наоборот – выразить их, и вам необходимо не просто «сбросить негатив» или «отдохнуть» – проблема глубже и необходим взгляд профессионала.

Каждый человек уникален, отпечатки пальцев не повторяются, жизни не бывают идентичны. Но все мы приблизительно одинаково устроены – и в физическом, и в психологическом смысле. В том, как мы думаем и чувствуем, как мы боимся и вожделеем, многое типично, описано в специальной литературе и вполне подвергается целенаправленной коррекции при разумно и точно вложенном труде. И именно специалист-психотерапевт способен определить меру и форму этого вложения.

Термин «психотерапевт» в данном случае используется для того, чтобы отделить практика помогающего профиля от понятия более широкого, от «психолога». Потому что «психологом» также можно и назвать и исследователя-теоретика, и HR-специалиста, оценивающего кандидатов на должности в корпорации, и школьного работника, занятого урегулированием конфликтов в детских коллективах.

Психотерапевтических школ и методов огромное множество, но все они сходятся в некоторых частностях. Например, в том вопросе, который разделяет профессиональную помощь от дружеской – в вопросе границ. Психотерапевт может действовать директивно или максимально мягко, с привлечением телесных практик или одними разговорами, использовать разнообразные техники и приемы – но он именно работает, а не заботится.

Терапевт – не друг, а нанятый профессионал с определенными функциями. Его отношения с пациентом начинаются «вот здесь» и кончаются «вот тут».

Он не решает никаких проблем, кроме психологических, он ставит ясные границы между собой и клиентом. Любого терапевта специально учат технике безопасности – как сочувствовать и входить в чужие проблемы не теряя головы и без ущерба для самого терапевта. Важным маркером терапевтических отношений является оплата – хотя существуют и бесплатные психологические службы, государственные или благотворительные, но даже там специалисты получают деньги за свой труд, просто не от клиента.

Терапевт, находясь априори в сильной, ресурсной, защищенной позиции, обладая образованием и доступом к обобщенному опыту работы других профессионалов, видит проблему гораздо яснее, чем клиент. Ему не застят глаза чувства, а опыт и образование дают картине объем. Более того, психотерапевт проходит специальные развивающие сессии – супервизии, где прорабатывает собственные внутренние конфликты, обучаясь видеть именно клиента, а не собственные переживания и домыслы, неизбежные для всякого живого человека.

Там, где пациент различает только свою истерзанную душу и ищет утешения, где друг видит, как несправедливо обошлись с дорогим ему человеком и размышляет о мести, терапевт видит причины и следствия и ищет приемы и методы, которые помогут и самому пациенту увидеть правду о себе и действовать исходя из более точной картины мира, с лучшим результатом.

Это не означает, что терапевт равнодушен к клиенту, это означает лишь большую ясность видимой ему картины. Когда человек приходит к врачу, он также говорит о том, что у него здесь болит и там болит, и врач думает не о том, как сильно страдает пациент, а о том, что именно болит, почему болит и как сделать чтобы не болело.

Психотерапевт изучает историю клиента, устанавливает с ним контакт, изучает проблему и ее истоки, и в рамках известных ему методов помогает клиенту найти выход из тупика. То, что говорится на сессиях – не просто сочувствие и не просто вопросы. Каждое действие хорошего терапевта продиктовано применяемым методом, объяснимо в его рамках и имеет своей целью помощь клиенту в разрешении стоящих перед ним проблем. Это может быть эмоциональный опыт, иногда даже какие-то телесные проявления, это может быть работа со знанием и его интерпретациями, работа с неосознаваемыми частями психики, а чаще – все это вместе в той или иной степени.

Если, например, проблема в том, что чувства не были прожиты вовремя, не были сказаны важные слова – то тем или иным образом нужная ситуация может быть смоделирована и все, что должно, произойдет в безопасном кресле в кабинете специалиста, без разрушительных последствий. Более того, общение с образованным и внимательным терапевтом позволит посмотреть на проблему как бы извне, увидеть себя и окружающую жизнь в новом свете, что само по себе бывает целительно. Друг меняет контекст ситуации жаром своего сердца и готовностью к жертвам ради пострадавшего, а терапевт помогает открыть глаза на незамеченные ранее аспекты происходящего. Да, психотерапевты, в отличие от друзей, не дают советов – но они могут продемонстрировать реальность с большим, чем кажется человеку, спектром возможностей.

Однако и психотерапевт не всесилен. Его вмешательство имеет свои пределы. Например, если проблема клиента не в движениях души самих по себе, а в нарушениях биохимии тела. Граница между телом и душой, между психикой и ее субстратом – мозгом, между тем пространством, которое мы можем регулировать волевыми усилиями и тем пространством, где мы уже почти ничего не решаем, точно не определена, но невозможно отрицать, что это разделение реально. Человеку с биполярным расстройством или шизофренией не помогут упражнения и разговоры: его мозг просто не работает как должно, и нужно воздействовать на него напрямую. В такой ситуации необходимо фармакологическое вмешательство и его должен оказывать человек с соответствующим образованием – психиатр.

Психиатр

В обывательском сознании психиатр отличается от психотерапевта тем, что применяет фармакологические методы воздействия на пациента. Психиатр может прописывать влияющие на психическое состояние препараты и даже обладает властью поместить человека в пространство стационарного лечения – в психиатрическую клинику. В действительности граница между двумя профессиями не столь жестка, да и в терминологии присутствует изрядная путаница, но для нашего упрощенного описания этой дефиниции вполне достаточно.

Психотерапевт и психиатр имеют дело с разными проблемами. Психиатр – врач, специалист по серьезным расстройствам психики. Нерешенный в психотерапевтической практике вопрос психической нормы для психиатра ясен: нормален тот, кто способен жить среди людей, адаптируется к переменчивым условиям и адекватно реагирует на происходящее. Психотерапевт работает с тем, кто жить среди людей способен, и может быть даже успешен в этом – но кому сам процесс жизни среди почему-то категорически не нравится, а психиатр – с тем, чей конфликт с жизнью и с самим собой выходит или уже вышел из-под контроля.

Как опознать момент, когда необходимо посетить к психиатру? Ну, во-первых, если вы – клиент психотерапевта, то его прямая обязанность – сообщить вам об этом, а то и отказаться с вами работать до момента улучшения состояния средствами психиатрии. Опять же, любого специалиста учат полагать пределы своей компетенции, опознавать психиатрические диагнозы и отличать ситуации, когда пора принимать таблетки от ситуаций, когда можно обойтись без медикаментов.

Если же у вас нет постоянно наблюдающего вас специалиста, то можно ориентироваться на ряд простых признаков. Навязчивые мысли о самоубийстве, приступы неконтролируемого гнева, непроходящая тоска, галлюцинации, видения, стабильная потеря интереса к жизни, ангедония (когда ничто не приносит удовольствия), резкие необъяснимые перепады настроения – все это может быть симптомом того или иного психического расстройства. Стоит очень внимательно отнестись к ситуации, когда психические проявления превращаются в соматические симптомы – боли, потеря сна и аппетита, хронические болезни и неприятные телесные проявления вроде чесотки, поноса, рвоты и так далее без объяснимых физиологических причин.

Крайне полезно прислушиваться в этом вопросе к тому, что говорят ваши близкие, ибо одним из важных симптомов психических расстройств является отключение критики, то есть способности оценивать собственные мысли и действия. И если окружающие дружно убеждают вас в необходимости посетить психиатра – вероятно, у них есть на это серьезные основания, которых вы не замечаете.

Имейте в виду, что если вы постесняетесь или побоитесь идти к психиатру хотя бы «на всякий случай», если пожалеете денег или ущерба самомнению – вы рискуете в дальнейшем заплатить гораздо больше, если расстройство обострится и помимо больной головы придется лечить и другие части организма, и отношения с людьми.

Екатерина Мень, президент Центра проблем аутизма, на вопрос о том, в какой момент стоит обратиться к психиатру, обозначила следующий алгоритм: «Если ваше психическое состояние беспокоит вас или кого-то рядом с вами, то прежде всего надо обратиться именно к психиатру. И тут возможны три исхода: либо врач однозначно скажет, что вы – не его клиент, а вами должен заниматься только психотерапевт, либо назначит вам фармакологическое лечение в комплексе с психотерапевтической помощью и соматическим обследованием, и лишь в самом крайнем, плохом случае, ограничится медикаментозным вмешательством.

Психическое заболевание – это сложное, комплексное заболевание, причин и факторов возникновения у него всегда несколько и разных.

Именно комбинированный подход, учитывающий то, что психика не существует сама по себе и «не сидит» где-то только в голове, а является социальным интерфейсом и души, и тела, является сейчас общепринятым в мире, а идея запереть всех в стационар и закормить таблетками – инерция советской системы. Поэтому в России к выбору психиатра стоит подходить исключительно осмотрительно – доктора в обычных районных ПНД страшно перегружены работой и неспособны ни на что, кроме как выписывать старинные таблетки по древним советским common practice, что, как минимум, не вполне адекватно современному состоянию психиатрии.

Впрочем, ситуация в психотерапии не отличается к лучшему: в России отсутствует система профессиональной сертификации психотерапевтических услуг, и, собственно, любой человек может закончить «психфак заборостроительного института», объявить себя психотерапевтом и практиковать, как ему заблагорассудиться, и только способности к маркетингу будут определять, сколько у него будет клиентов».

Разумеется, само по себе обращение к психиатру не означает, что вы – «сумасшедший», навсегда выброшенный из круга здоровых людей. Это просто еще одна форма заботы о себе – как посещение стоматолога или регулярный чек-ап физического здоровья. Наша нервная система (а мозг – часть нервной системы), при всей своей загадочности и важности – это всего лишь органы нашего тела и заботиться о них естественно, как заботиться о коже и волосах. И даже постановка диагноза означает только то, что некоторые процессы в вашем организме идут определенным образом и это может иметь негативные последствия, и вы принимаете меры. Диагноз не превращает никого в Ганнибала Лектора или Андрея Чикатило, а таблетки не свидетельствуют о том, что вы – «псих ненормальный». В конце концов, в США антидепрессанты принимает, по данным Екатерины Мень, тринадцать процентов населения страны, это миллионы людей, больше чем в Москве живет – но американцы, пусть и заработали коллективное прозвище prozak nation, не превратились в страну опасных сумасшедших.

Важно понимать, что психиатр – это именно врач, которого не нужно стесняться и чьим предписаниям надо следовать очень точно. Заниматься психиатрическим самолечением – глупость не меньшая, чем заниматься самолечением хирургическим. Обманчивое ощущение, что вы все о себе понимаете, улетучится после первого же приступа настоящей эндогенной депрессии или психоза – но совершенно необязательно до такого доводить.

Также важно понимать, что психиатры работают с тяжелыми и серьезными нарушениями, которые не могут быть излечены одной таблеткой, быстро и просто. Человеческая психика – штука крайне инерционная, она меняется медленно и сложно. В подавляющем большинстве случаев психиатры прописывают длительные курсы приема препаратов, которые к тому же многократно корректируются по мере прохождения, и если вы заинтересованы в позитивном результате, то опять же, рекомендации следует выполнять точно и дисциплинировано, как если бы вы лечили желудок или почки.

Есть и еще один, крайне важный аспект, без понимания которого картина останется принципиально неполной. Психиатрия – очень тонкая область. Психика каждого человека обладает массой индивидуальных особенностей, с ней невозможно справиться шаблонными методами. А психиатр – не колдун, который избавит от недуга, как избавляют от проклятия (как психотерапевт – не ритор, задача которого – переспорить клиента). У душевной болезни множество одновременных причин, и одной только фармакологией справиться невозможно, возможно лишь привести пациента к более ответственному состоянию, вернуть ему способность к самоконтролю и самоуправлению. Для полноценного лечения необходим диалог между пациентом и врачом, необходимы перемены в жизни, в большинстве случаев – психотерапевтический процесс и целенаправленная работа над собой. Работа психиатра – это внешнее вмешательство, оно существенно помогает исцелению, но не заменяет собственных усилий пациента. Средства, предлагаемые психиатрией, могут нормализовать работу нервной системы, тем самым открывая возможность для более свободных действий по изменению жизни.

Священник

И последний из четырех наших героев, чья фигура актуальна не для всех – это священник. В Православной Церкви распространена точка зрения, что душевные состояния определяются степенью духовного и нравственного совершенства человека, а священник – тот специалист, который должен так или иначе следить (с согласия и доверия самого человека) именно за этими аспектами жизни. И потому необходимо в разговоре о «помогающих профессиях» так или иначе сказать несколько слов о пастырской помощи.

Я буду вести речь только о «работе» пастыря, не затрагивая аспектов прямого участия благодати Божьей. Я верю, что Господь о нас заботится, верю в благодать священства и видел даже чудеса, но чудесное не может составлять предмет расчета. На Бога стоит надеяться, но чудо не происходит по намеченному людьми графику, на то оно и чудо.

Мы же ведем речь об обычной жизни.

В области пастырской помощи можно выделить несколько важных аспектов, на которые обратил внимание отец Вячеслав Первезенцев. Священническая помощь актуальна только в случае очень большого доверия между пастырем и пасомым, и глубокого знания друг друга. Священник не «профессионал» в обычном смысле, духовничеству невозможно научиться по книгам, а изучаемая им область чрезвычайно сложна. В ней малоприменимы всеобщие правила и всегда работающие советы, зато предельно важно взаимопонимание.

К священнику стоит идти, если вы опознаете свое состояние как «грех», «страсть», «искушение», как духовную проблему, и одинаково со священником понимаете – что такое грех и искушение и Кто Есть Бог. И принципиальный момент – сознательный выбор именно той системы взглядов и ценностей, которой придерживается избранный вами священник, ибо даже в рамках одной религиозной традиции возможны несовместимо разные подходы к самым определяющим понятиям. В противном случае вы просто не поймете друг друга и можете вместо пользы получить дополнительную травму, а опыт показывает, что связанные с религиозной жизнью травмы особенно глубоки и болезненны.

Священник может рекомендовать человеку применить те средства, которые приняты в рамках его традиции, может попытаться дать происходящему интерпретацию в терминах духовной борьбы – но это будет именно интерпретация и именно рекомендации, которые важно принимать именно в таком качестве, не выключая критики. Важно помнить, что предлагаемая интерпретация – не единственная возможная, и что мнение священника может быть неточным и ошибочным, что священник – не сам Господь, а лишь Его служитель, склонный к ошибкам примерно в той же степени, что и прочие люди.

Священник может быть утешителем в скорбях – но может и не быть им, у него несколько иная работа, и необязательно от общения со священником станет легче или предлагаемые им средства вас порадуют. Даже не факт, что они вообще у него найдутся. Да, в Евангелии есть заповедь «плачьте с плачущими», но это вопрос личной добродетели священника. Священник обязан быть добродетельным, он может искренне, изо всех своих сил и веры стараться вам посочувствовать – но у его служения есть иная цель, кроме вашего комфорта. Обличение греха, называние вещей своими именами – важная, неизбежная часть пастырской работы, и такого рода открытие может быть болезненно.

Не всегда разумно обращаться именно к священнику в ситуации «и скучно, и грустно, и некому руку подать». Да, лучшие из представителей священства способны «стать для всех всем», многие стремятся к этому, но это не значит, что все способны вынести эту меру. Задача священника – чтобы пришедший к нему человек внутренне изменился, оставил грех и приноровился к добродетели, и если пастырю покажется, что на этом пути человеку необходимо пройти через болезненный опыт, то он будет вести человека именно туда, где больно. Не из садизма или равнодушия, а именно из заботы и ради пользы дела.

Работа священника похожа на работу тренера: иногда упражнения могут быть болезненны. И как к тренеру приходят, чтобы преуспеть в спорте, а не потому, что одиноко (хотя спортивная секция может помочь от одиночества), так и в Церкви решают не только задачу «батюшка, мне грустно».

Священник (по смыслу своего служения) способен помочь разрешить именно религиозные недоумения, поддержать в деле духовной практики или предложить приостановить ее, но он ориентируется прежде всего на ту задачу, которая поставлена его служением. Задача священника – если это профессионально пригодный священник – медленно созидать из себя и своих духовных чад святых, полностью преданных Богу и ближним людей, которым не застят глаза похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Радость жизни – плод добродетели, но никак не наоборот. А значит, заметим на полях, что если радости нет, вы, возможно, что-то делаете не так.

И если вы сейчас решаете не духовную проблему, понимаемую в терминах религиозной традиции, если вас мучает нечто иное, а не переживание трудностей на пути к Богу, если вам просто нужно сделать жизнь чуть менее невыносимой, – вероятно, вам нужны иные специалисты. И это также здраво, как покупать еду в магазине, а не просить у Господа воронов, которые приносили хлеб пророку Илие, и лечить зубы у стоматолога, а не святой водой.

И если то, что предлагают психиатры, работает просто медленно, требует много времени и постоянной коррекции, то рекомендации священника в принципе затрагивают вещи столь глубокие и сложные, что артикулированной системы оценки их эффективности просто не создано людьми.

Результаты духовной работы могут быть незаметны годами.

В Евангелии не зря говорится о необходимости спасать души терпением и целенаправленными усилиями – восхождение на вершины этического и духовного совершенства (что бы ни понимать под этими терминами) не может быть ни простым, ни легким.

Как бы ни были вы озабочены своими отношениями с Богом, как бы ни стремились к горнему – вы не перестаете быть человеком, у вас не исчезает тело, а в теле неизбежно обитает душа, доступная всем стихиям и проблемам, которые случаются в мире. И пока вы не начали успешно лечить молитвой зубную боль, гастрит и насморк, вряд ли стоит надеяться, что молитвой вы сможете преодолеть депрессию или страх перед ответственностью.

SOURCE: http://predanie.ru/