Женитьба по благословению

Мария Сараджишвили

Тамаз стоял в общей очереди на исповедь и, вытянув шею, высматривал своего духовника отца Гурама. И еще пытался сосредоточиться на том, что читалось и пелось. Это был Сизифов труд. Его духовник то появлялся на расстоянии пяти метров, то уходил в алтарь. Тамаз пытался при его появлении попасться ему на глаза в надежде, что он его вызовет вне очереди и тогда удастся разрешить очень важный вопрос – получить благословение на женитьбу.

Увы, народу было очень много. И, как всегда, в толпе преобладали женщины. А значит, создавали толчею, неразбериху и чуть что, атаковали священника невообразимыми глупостями.

– Отец Гурам, благословите Дато в сад отвести.

– Бог благословит, – следовал молниеносный ответ и характерное движение правой дланью.

– Никак холодильник старый советский продать не могу. Помолитесь, пожалуйста.

– Помолюсь, – и опять соответствующий взмах руки.

– Я на прошлой исповеди забыла сказать, что случайно капельку воды глотнула перед позапрошлым Причастием. – И с неописуемым ужасом в голосе: – Что мне теперь будет?

– Иди с Богом.

«О-о-о, – думал Тамаз, теряя последние капли и так небогатого терпения. – Будь моя воля, я бы вас к церкви на километр не подпустил. И рай из-за вас потеряли, и на земле от вас одни проблемы!»

Тут началось Причащение, и Тамаз с досадой вышел из церкви. Оставалась еще надежда перехватить отца Гурама на выходе из боковой двери из алтаря. Но такой же маневр проделала и добрая половина неугомонного слабого пола, тут же перекочевав во двор. Другая часть перегруппировалась к Чаше.

На воздухе ему тоже не полегчало. Тут, можно сказать, вопрос жизни и смерти, а ты сиди и жди неизвестно чего.

Это только в книжках про старцев все легко и просто. Стоишь себе с серьезным вопросом в очереди среди реально страждущих, тебя выкликают, проводят к себе в личное пространство – и, не успеешь и рта раскрыть, тебе уже и ответ сообщают на твои сокровенные мысли: «Женись, дескать, на такой-то, проживающей по адресу такому-то, и будет тебе счастье и полная гармония в семейной жизни». Особенно впечатлило Тамаза, как святой Серафим Саровский Мотовилову будущую жену предсказал.

Но где такое в реальности? И старцев таких нет. А если и есть где-то, так к ним не попадешь. Тут же, увы, совсем другая картина. Что услышишь от отца Гурама? Одни общие слова и «извини, спешу».

У католиков и то продуманней, судя по мексиканским сериалам. Падре, чтоб прихожанам хрупкие нервы сберечь, домой к ним приходит, в удобное для хозяев время. Вот это сервис!

«Ой, что-то я не в ту сторону пошел», – испугался своих крамольных мыслей Тамаз и вернулся в печальную реальность.

Наконец-то священник показался во дворе, а за ним следом опять этот жуткий хвост приставал в платках и шарфиках. Никак не угомонятся, на ходу свой примитив выкрикивают и под благословение лезут. Опять Тамаза на задний план своими юбками оттерли.

Озверел бедный парень, рванулся и настиг-таки неуловимого пастыря у входа в трапезную. Еле выдохнул сокровенное.

– Я… это… давно хотел посоветоваться…

– Быстрее, пожалуйста, – усталым эхом ответил отец Гурам, недвусмысленно поглядывая на накрытый стол с дымящимся супом.

– Жениться хочу, – прибавил звук Тамаз. – Вот никак не решу, кого выбрать. Есть у меня Натия, и еще Нино, и еще…

– Бог благословит, – отмахнулся священник и шагнул за порог трапезной.

Тамаза тут же оттеснил с дороги алтарник Бесо.

– Не видишь? Обед у нас.

– А после обеда? – заикнулся Тамаз с надеждой.

– Потом на отпевание едем, – отрубил безусый юнец и тут же юркнул за кружевную занавеску – защиту от мух и любопытных взглядов.

Что и говорить, Тамаз вернулся домой в отвратительном настроении.

Думал, думал и решил начать с Натии, которая жила в соседнем корпусе. Нино оставил на потом: она жила в другом районе.

Битый час потел над огромным объяснением в любви в письменном виде и накатал в итоге аж целый лист. Надо было произвести хорошее впечатление. Потом выглянул во двор в поисках посланца любви.

Там была тишь да благодать. Группка пенсионеров играли в нарды в беседке. Около них девчонки-пятилетки со знанием дела меняли воображаемые памперсы куклам.

Тамаз спустился вниз, купил в магазинчике плитку шоколада и окликнул первую попавшуюся кнопку – Саломе.

– Иди-ка сюда, дело есть.

Пигалица подбежала и сконцентрировалась на блестящей обертке «Alpen gold».

– Саломе, отнеси Натии с четвертого этажа это письмо, – начал Тамаз подробное объяснение секретной миссии. – Смотри не перепутай! Натии с четвертого, а не с седьмого! И шоколадка твоя. Ты все поняла?

Девочка радостно закивала и бросилась выполнять спецзадание.

Следует отметить, что в корпусе напротив жили две Натии. Брюнетка – на четвертом и толстая простушка – на седьмом.

Тамаз положил глаз на брюнетку. Стильная девчонка с точеной фигурой. Не стыдно будет по улице пройтись. На нее и другие ребята планы строят. Надо всех опередить. Если дело выгорит, кое-кто точно лопнет от зависти.

Мелюзга через час вернулась с ответным посланием. Хотя Тамаз и не надеялся на ответ. Вид у Натии как у недотроги и взгляд немного стервозный. Вот она, женская суть. Никогда не поймешь, что у них на уме.

На всякий случай уточнил:

– Ты точно дала это Натии с четвертого этажа?

– Точно, точно, – расплылась малявка и тут же закинула пробный шар: – Если хочешь, я и завтра письмо отнесу.

«Оценила “Alpen gold”», – улыбнулся Тамаз и раскрыл письмо. Там было всего одна, но многообещающая строчка: «Мне будет приятно с тобой общаться».

– Вот она, сила благословения, – просиял он. – Не зря я мамао караулил. Сработало!

На другой день Тамаз купил сразу три плитки для расплаты с гонцом и отправил очередное послание, уже более обстоятельное.

На этот раз ответ вылился на полстраницы. Наличие встречного интереса было налицо.

Через три дня Тамаз назначил в письме свидание, предварительно закупив билеты в кино.

Выгодница Саломе между перебежками раскололась, что Натия, со своей стороны, наделяла ее «Сникерсами» и тоже просила никому не говорить.

– Смотри не увлекайся, – покровительственно заметил Тамаз. – Столько сладкого вредно.

А сердце пело и парило. Его избранница точно воспылала к нему ответными чувствами. Иначе зачем скармливать этой мелюзге столько конфет.

К назначенному часу у входа в кинотеатр Тамаз, при полном параде, выглядывал в толпе идущих милые сердцу черты.

– Вот и я! – раздалось под ухом.

Тамаз резко повернулся и застыл с глупой улыбкой.

Перед ним стояла та самая деревенская Натия с седьмого этажа, с безвкусной соломенной копной волос. И похудеть бы ей не помешало.

Пришлось взять ее под руку и вести в зал.

Фильм Тамаз толком не смотрел. Он напряженно думал, как достойно выпутаться из этой ситуации. Соседка все-таки, неудобно.

Злость на маленькую прохиндейку уже схлынула. Остался ребус. Натия писала такие теплые письма, что просто нельзя было выпускать такой кадр из рук. Надо развивать знакомство.

После кино они зашли в кафе обменяться впечатлениями.

Странное дело: за разговорами Тамаз совсем забыл, что еще недавно сравнивал Натию с примитивной неповоротливой клушей.

«А она очень даже ничего», – поймал он себя на мысли уже дома, проводив Натию до подъезда.

Через месяц они поженились. На свадьбе в центре внимания оказалась та самая Саломе-сладкоежка. Поймав момент, Тамаз решил выяснить давно мучивший его вопрос:

– Почему ты носила мои письма не той Натии, которой я просил?

– Та, на четвертом этаже, некрасивая и меня как-то поругала, а эта – копия Белоснежки и очень добрая.

Тамаз внимательно посмотрел на свою невесту, такую далекую от голливудских стандартов и героев Диснея.

Удивительно, какие разные ассоциации вызывает один и тот же человек.